[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА] Мы
с вами уже упоминали,
что прозрачность рынка, информированность участников рынка о ценах друг друга,
служат важным условием для поддержания картельного соглашения.
Исторически ставшая классической
статья Стиглера «Теория олигополии» рассматривала
именно препятствие поддержанию картельного соглашения,
которое создаёт непрозрачность рынка.
Препятствие какого рода?
Ещё не пользуясь, по сути,
теорией игр и условием равновесия по Нэшу в формальном виде,
Стиглер, тем не менее, совершенно правильно описывал проблему.
Если мы видим снижение нашего спроса,
снижение остаточного спроса на наш продукт.
Я — один из участников картели.
При данной цене, если я уверен,
что рыночный спрос не изменят, я делаю совершенно однозначный вывод.
Что произошло?
А произошло то, что другой или другие участники
картели отклонились от своей квоты, они продают больше, они тайно понижают цены,
и я должен их наказать.
Но ситуация меняется.
Если я вижу снижение своих продаж, но я не могу определить,
из-за чего произошло снижение моих продаж.
Из-за того, что другие участники картели понизили цену,
или из-за того, что понизился...
объективно понизился спрос на рынке?
И тогда мне, в общем, ценовую войну вести не надо, она не оправдана,
я никого ею не дисциплинирую.
Так вот что мне делать, если я не знаю?
Отказаться от ценовых войн вообще — плохой вариант чистой стратегии,
потому что в этом случае начнут нарушать условия картельного
соглашения мои враги-друзья, конкуренты-соратники по картелю.
Во всех случаях, когда я вижу снижение своих продаж, вести ценовую войну?
Ну это тоже плохая чистая стратегия.
Почему?
Ну потому что в этом случае я просто начинаю часть ценовых войн
вести по ошибке.
Если я ценовые войны веду чаще, вспомним то,
что мы рассматривали выше, ожидаемая прибыль в случае
поддержания картельного соглашения у нас становится ниже,
потому что я не виноват, я не отклонялся от картельного соглашения,
а меня наказывают ценовой войной, и я не понимаю почему.
Соответственно, что у нас получается?
Получается, что перспективы ценовой войны в том случае,
когда отклонений от условий соглашения на самом деле не было, оно, безусловно,
снижает стимулы к поддержанию картельного соглашения.
И, конечно же, в каком случае у продавцов нет такой проблемы?
У продавцов нет такой проблемы в том случае, когда они абсолютно,
идеально информированы о ценах, которым следуют их враги,
друзья, соратники по картелю, конкуренты-соратники по картелю.
Один забавный случай, который стал уже хрестоматийным.
Как государство, стремясь стимулировать конкуренцию на рынке с помощью
повышения его прозрачности, может получить абсолютно противоположный результат?
Это деятельность регулятора на рынке товарного бетона в стране Дания.
Регулятор считал, что, если он будет собирать у поставщиков бетона,
которых на рынке довольно много, это не концентрированный рынок в Дании,
сведения об их ценах и публиковать их в одном бюллетене, то что произойдёт?
Ну можно было бы предполагать, что покупатель сможет выбрать продавца
с более низкой ценой, больше покупателей пойдут к продавцу с более низкой ценой,
что повысит стимул именно к снижению цены, ценовая конкуренция на рынке усилится.
Что произошло на самом деле?
При прочих равных условиях наблюдения очищены от колебаний спроса.
На самом деле, в результате регулярного издания бюллетеня и распространения
их между участниками рынка, цены на рынке товарного бетона выросли,
при этом различие между ценами разных продавцов снизилось.
Иначе говоря, они стали вести себя более похоже на то,
как ведут себя участники картельного соглашения.
Какие выводы мы можем из этого сделать?
Прозрачность рынка, что на первый взгляд нас удивит,
может быть выгодна не покупателям, а именно продавцам.
Усиление транспарентности рынка может ослабить конкуренцию.
Участники картеля об этом, конечно же, очень хорошо осведомлены.
И когда они желают поддержать картельное соглашение,
они стараются предпринимать усилия,
которые повышают всеобщую информированность
отрасли о том, кто по каким ценам продаёт.
При этом они делают это не только с помощью просто распространения цен,
но для этого предпринимаются и более радикальные шаги.
Ну, например, стандартизация условий контрактов по объёму
продаж и стандартизация самой продукции.
То есть мы продаём вот там, грубо говоря,
наша стандартная партия составляет столько-то тонн.
И мы везде публикуем цены на нашу стандартную партию.
Чем больше продавцов продают товар именно стандартными партиями, тем,
вообще говоря, мы лучше представляем о том, придерживаются ли они
картельного соглашения или не придерживаются.
Учитывают ли влияния транспарентности на стимулы к сговору антимонопольные органы?
Да. Антимонопольные органы всех стран мира
подозрительно относятся к избыточному информированию об условиях контрактов.
Причём, обратите внимание, что это очень часто это избыточное
информирование формально направлено на покупателя.
То есть продавец как бы смотрит в сторону покупателя,
но на самом деле стремится информировать своего конкурента.
И ещё один случай из антимонопольной политики, который стал хрестоматийным.
Это дело компаний General Electric и Westinghouse,
продающих в США турбогенераторы.
Эти компании в 60-е годы стали выпускать
очень подробные, очень детализированные, по мнению Министерства юстиции,
слишком детализированные, покупателю, в общем, этого и не нужно,
каталоги с описанием не просто продукции, а принципов вариации цен.
Вот если у нас так-то отличается продукт, то вот цена повышается на 2 %,
а если так-то, то она понижается по сравнению с базовой на 4 %.
Этого показалось мало, компании объявили в 63-м году, что мы для блага покупателей...
Там риторика всегда великолепная.
Для блага покупателей мы объявляем политику стабильных цен.
На три года.
Ну, на самом деле, далеко не всегда политика стабильных
цен на самом деле направлена на благо покупателя.
Мы легко можем определить,
что здесь всё зависит от того, эта политика стабильных цен на каком уровне.
В общем-то объявить политику стабильных цен — это всё равно, что принести при
высоких ценах клятву верности своему конкуренту и партнёру по сговору.
Далее.
Компании объявили о том, что они будут компенсировать
своим покупателям разницу в ценах.
Если покупатель узнает, что кто-то приобрёл такой же товар,
как у него, но по цене ниже прейскуранта.
Ну, то есть, это опять выглядит, как клятва верности покупателю.
Покупатель, исследуй все наши контракты, и если ты найдёшь,
что мы кому-то предоставили скидку, ты получишь в точности такую же скидку,
мы компенсируем тебе разницу в течение шести месяцев с момента твоей покупки.
Но ведь то же самое сообщение можно оценить и как клятву верности
своему партнёру по картелю: «Послушай.
Я обещал компенсацию разницы каждому покупателю.
Неужели ты думаешь, что после этого я на самом деле буду предоставлять скидки?
В то время, когда потом ко мне придёт ну орда, не орда,
но сколько-то придёт покупателей и потребуют свои деньги назад?
Конечно я эти скидки просто предоставлять не буду».
И что интересно в этом случае?
Что никаких прямых улик картельного соглашения между
General Electric и Westinghouse не было получено.
Но Министерство юстиции направило им довольно жёсткое письмо.
Таким образом: «Ребят, прекращайте».
Вот это, это, это условие и эту практику прекращайте,
и если вы её не прекратите, мы будем возбуждать против вас дело,
как если бы мы получили прямые улики сговора между вами.
Что самое забавное, естественно,
этот кейс не мог не привлекать исследователей.
И более поздние эмпирические исследования показали,
что вообще-то Министерство юстиции не ошиблось.
На самом деле в период следования такой ценовой политике,
которая, на первый взгляд, представляла собой,
ещё раз: клятвы покупателям, на самом деле была клятвой конкурентам.
Эта ценовая политика позволила повысить прибыль по разным оценкам от 7
до 10 процентных пунктов.
[ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА]
Svetlana AvdashevaProfessor, Head of
