[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА] Здравствуйте, дорогие друзья!
Сегодняшняя третья лекция — заключительная в нашем блоке,
посвященном актуальным вопросам этики.
Мы поговорим о смысле человеческого существования и попытаемся ответить на
вопрос «Что такое достойная жизнь?» Две предшествующие лекции, как вы помните,
были посвящены вопросам универсальной и прикладной морали.
Иначе говоря, мы пытались разобраться в той системе ориентирования,
которая позволяет человеку выработать свое отношение к миру,
исходя из той системы норм, из той системы убеждений нравственных,
которые либо ему ниспосылались свыше, были обусловлены каким-то авторитетом,
в частности — религиозным авторитетом божества или писания,
либо становились предметом общественной морали, и, соответственно, человек,
будучи социальным существом, вынужден был в процессе своего воспитания и личностного
становления приобщаться к этим социальным нормам, в том числе к этическим,
моральным нормам и, соответственно, разделять их,
и вырабатывать к ним какое-то свое отношение.
Чаще всего это отношение было рациональным.
Сегодня мы с вами поговорим не об универсальной и не о прикладной морали,
а о морали индивидуальной.
Конечно, формат нынешних лекций, который не предполагает
непосредственного общения со слушателями, несколько усложняет задачу,
поскольку говорить о смысле человеческого существования было бы, наверное,
более осмысленно в аудитории, в которой есть возможность интерактивного общения.
Однако вообще обойти эту тему не представляется возможным, поскольку этика,
собственно, изначально существует для того,
чтобы помочь человеку в его конкретном бытии, дать ему конкретные
рецепты выживания и дать ему возможность найти в себе силы сформулировать
собственные ориентиры, собственные критерии нравственного поведения.
Поэтому хотелось бы, прежде всего, отослать вас к предыдущей лекции,
к одному из выводов, который мы сделали говоря об экологической этике,
в частности напомнить вам слова Марка Берштейна, который говорил,
что моральным статусом обладает не только человек, но и всякое живое существо,
по отношению к которому человек устанавливает отношение ответственности.
Он говорит о том, что моральным статусом обладает любой индивид,
любое индивидуальное существо, которое достойно нашего этического внимания.
В этом контексте, естественно, возникает вопрос: «А обладает ли человек тем
уникальным правом, которое позволяло бы ему, как об этом говорила,
в частности, новая европейская этика, мыслить себя как уникальное существо,
прежде всего, на основании присущего только одному ему разума,
способности к рациональному размышлению, в том числе выстраиванию рациональной
этической системы?» Однако, как было показано на прошлой лекции,
в частности, в рамках экологической модели моральной,
оказывается, что человек не имеет такого права именно потому, что,
повторюсь, моральный статус присущ не только ему одному.
Встает вопрос: «А действительно, если человек не может быть господином над
природой, не может даже претендовать на это,
и его амбиции лишены какого-либо разумного основания,
то что же все-таки позволяет нам увидеть в человеке ту самую способность,
которая делает его не просто обладателем морального статуса,
но и собственным законодателем?» И на мой взгляд,
эта особенность человека состоит в том, что он не только наделен разумом,
но его разум всегда сопрягается с наличием у него нравственного самосознания,
которое, собственно говоря, вкупе одно с другим дает возможность нам ответить
на вопрос о том, что такое личное человеческое достоинство.
Что значит быть достойным?
Собственно, достойным чего?
Кто и как определяет меру достоинства?
Достоинство личности, например, может быть закреплено и гарантировано только правом
или же это некая внутренняя категория человеческого самосознания наподобие
совести, которая является неким внутренним регуляторным механизма самоконтроля,
который позволяет человеку, собственно, соотносить собственное поведение с теми
нравственными категориями, которые являются общепризнанными и,
соответственно, служат мерой оценки не только личного достоинства, в том
числе справедливости или несправедливости отдельного человеческого поступка?
Когда мы проанализируем все эти вопросы, окажется, что, безусловно, рациональность,
присущая индивиду, лежит в основании достоинства человека, но вместе с тем, как
показал философ XVII века Блез Паскаль: «Человек — это мыслящий тростник».
Здесь, согласно Паскалю,
мы видим некоторую амбивалентность человеческой сущности.
С одной стороны, человек обладает, безусловно, величием, с другой же стороны,
он, безусловно, является ничтожеством просто в силу ограниченности
своих возможностей и своей абсолютной зависимости от внешнего мира,
и в том числе абсолютной зависимости от той своей природы,
которая обуславливает его желания или продуцирует его желания,
подчиняет его поведение поиску этих самых желаний.
Как говорит Паскаль, величие человека в том, что он сознает себя несчастным в том
смысле, что даже обладающее моральным статусом дерево,
по отношению к которому мы можем испытывать некоторую ответственность,
оно такой способностью не обладает, то есть оно не может осознавать
себя несчастным и вообще не рефлексирует по этому поводу.
И в этом смысле наличие у дерева морального статуса,
оно не обуславливает его способности быть достойным, вообще,
вопрошания по поводу достойности некого живого организма.
Соответственно, величие человека при всем его ничтожестве, с точки зрения Паскаля,
заключается в том, что он может сознавать себя несчастным.
И даже сам факт наличия у него несчастья, собственно, этого чувства несчастья,
тем не менее, не лишает его этого величия, потому что он его осознает,
он может его отрефлексировать, он может попытаться найти способы преодоления
этого несчастья, в том числе через изменение отношения к этому несчастью,
если человек, например, не в состоянии изменить существующий порядок вещей.
При этом, Блез Паскаль уделяет большое внимание такому феномену, как одиночество.
Он говорит о том, что люди для того, чтобы быть счастливыми, нуждаются в Другом.
С одной стороны, Другой человеку нужен для того, чтобы самоопределиться,
а с другой стороны, человек не совершенен, он не самодостаточен,
и в этом смысле он всегда нуждается в Другом для того,
чтобы восполнить это свое несовершенство и, соответственно, самоопределиться.
И вот только эта возможность объединения или единения
с Другим может стать основанием для его счастливой жизни.
При этом Блез Паскаль говорит о том, что одним из препятствий на
пути достижения этого счастья является человеческое одиночество,
которое он, тем не менее, дистанцирует, отличает от уединения.
Он говорит, что одинокий человек не может мыслить себя счастливым
в отличие от уединенного, поскольку одиночество
человека мешает ему почувствовать, на основании своей
рациональности выработать некоторое рациональное отношение к этому миру.
Человек настолько оказывается захлестнут эмоциями,
которые порождаются этим одиночеством, негативными эмоциями,
что он не в состоянии выработать некое рациональное,
объективное отношение к окружающему его миру и, соответственно, совладать со
своими негативными эмоциями, в отличие от человека, который лишь уединен.
Уединение, с точки зрения Паскаля,
является одним из неизменных и необходимых элементов человеческого существования,
поскольку в уединении человек оказывается способным увидеть себя как бы со стороны,
осознать, что из себя представляет этот окружающий мир,
и увидеть каким образом он сам меняет маски.
При этом осознать, что он все время не удовлетворен этой самой сменой масок, не
удовлетворен не только своим собственным «я», но и теми масками, которые он на себя
надевает, которые зачастую подменяют его собственную сущность.
И в этом смысле человек, безусловно, нуждается в уединении как рациональное
существо для того, чтобы практиковать эту самую рациональность, эту рефлексию и,
соответственно, стимулировать свое нравственное совершенствование.
Вот, собственно говоря, нравственное самосознание
отличает человека от других живых существ,
в том числе и прежде всего его способностью к самосовершенствованию,
которое немыслимо без способности или без возможности уединения.
Одним из оснований для одиночества,
с точки зрения Паскаля, является человеческое своеволие.
Своеволие, которое он отличает от самоволия.
Самоволие отсылает нас, прежде всего, к человеческой самости.
Это такая неподотчетная воля, которая пытается вырваться
из-под власти определенного порядка,
но не радикальным образом, то есть не отринув и не отрицая этот самый порядок,
а лишь устанавливая определенное отношение к нему.
То есть самость человеческая может проявляться, в частности, в автономии,
когда человек оказывается способным, будучи не подотчетным установленному
порядку вещей, выбрать те рациональные принципы поведения, которые могли бы,
с его точки зрения, служить всеобщему благоденствию, всеобщему благу.
Здесь первая отсылка, которая может быть сделана уже на основании
полученного вами ранее знания — это, безусловно, Кантовская деонтология,
которая вся целиком и полностью построена на автономии воли.
Это же возможность формировать эти нормы и принципы, то есть быть, собственно,
источником этих принципов, о чем, в частности,
учит категорический императив Канта.
Отсюда и возникновение вопроса: «А не является ли это произволом?» То есть,
когда автономия превращается реально не в свободу, а в произвол, такую безграничную
свободу, которая не ограничена никаким законом, никаким правом и так далее,
в отличие от своеволия, которое предполагает как раз принципиальный отказ,
такой нигилистический отказ от существующего порядка вещей и проявляется,
прежде всего, в бунтарской сущности человека.
А вот о том, какие варианты бунта существовали в истории общественной мысли,
мы с вами поговорим в следующей части.
[МУЗЫКА]
[МУЗЫКА]
